статья Алексея Ерошина НЕДЕТСКИЕ МЫСЛИ О ДЕТСКОЙ ПОЭЗИИ

[лена егорова]

Решила выложить на форуме эту любопытную статью Алексея Ерошина
Источник

Выкладываю частями..

Эта статья не является пособием для «чайников» типа: «Как научиться писать стихи для детей за три урока». Это есть обобщение личного опыта и авторское представление о том, что же должна включать в себя детская поэзия. Прошу иметь в виду, что автор – до костей мозга идеалист, и считает, что дети должны получать только лучшее, все остальное безо всякого сожаления следует метать в корзину для бумаг. Во избежание вопросов типа: «сам-то чаво могёшь окромя советов?» – привожу примеры воплощения теории в практике.

Нелирическое отступление

 Любое явление обращается во зло, когда становится общественным достоянием. Одним из таких явлений можно считать поголовную грамотность. Вернее, поголовное знание алфавита, которое многие ошибочно принимают за грамотность. Полагая умение складывать буквы в слова достаточным, новоявленные авторы немедля пускаются в эксперименты, сооружая разного рода лингвистические конструкции. Для бытовой коммуникации такой инженерии хватает за глаза. Так, нормальному мужику при наличии инструмента и материалов не составит особого труда соорудить на садовом участке сарай для грабель. Однако же, для более серьезного строительства базовых знаний будет маловато. Как минимум, потребуются знания в области сопромата и архитектурной стилистики.

 Но то – кирпичи складывать, а то – слова. На первый взгляд – самая корявая словесная конструкция не рухнет и не изувечит жильца. И все же вред от нее может быть пострашнее, если таким суррогатом кормить ребенка. Известная пословица утверждает, что мы являемся тем, что едим. Это в равной степени относится к пище для ума. Взрослый-то может просто выбросить плохую книгу, если у него достаточно критериев для ее оценки. У детей таких критериев нет, они только формируются. И если формируются они в среде лингвистических трущоб, застроенных синтаксическими уродцами – будьте покойны, язык ребенка выльется в подобные же формы. Засорить, изувечить его – проще простого. Привить отвращение к литературе – еще легче. А заинтересовать, показать богатство и красоту языка – задача не из легких. Вот как это сделать – мы и попытаемся разобраться.


ЦЕЛЬ

 Собственно, это вопрос номер один. Перед приготовлением пищи принято мыть руки, поскольку гигиена – часть человеческой культуры. Готовить пищу для ума следует с ясными мыслями и чистой душой, предварительно самому себе ответив предельно честно – чего же я, как автор, хочу. Если ответ будет типа: «надо бы чего-нибудь накропать – давно не писал» – следует отложить ручку и заняться любым полезным делом – скажем, вытереть пыль или вынести мусор. Если ответ будет: «ща как накатаю – прославлюсь круче Заходера» – к вышеизложенному добавить еще стирку носков и уборку в чулане.

 Ребенок – если кто забыл – тонко чувствует фальшь, и не доверяется ей. К тому же он – не лабораторная мышь, на которой допустимо проверять свои творческие амбиции. Задача автора – не просто повеселить (чем бы дитя ни тешилось – лишь бы на водку не просило). Задача – заложить основу развития личности, нравственности, разбудить воображение, смекалку, любознательность, интерес к познанию мира. Научить ребенка ценить мир в себе, а не себя в мире. И сверхзадача – как бы пафосно это ни звучало – задать вектор формирования человека с большой буквы «че». Словом, автор должен соответствовать званию инженера человеческих душ, прежде чем что-то конструировать даже для взрослых, а уж если взялся писать для детей – должен соответствовать на все сто. Потому что на него ложится ответственность не меньшая, чем на педиатра. Если первый следит за здоровьем тела, то писателю предстоит стать смотрителем детской души. И чтобы не навредить ей – ни на минуту не забывайте о своей задаче. Тем паче, что следующий пункт напрямую вытекает из нее.


ФОРМА

 Итак, перед нами не сферический конь в вакууме, а нормальный здоровый ребенок, не желающий сидеть на месте дольше пяти секунд, а тем более – учиться, воспитываться, зубрить непонятные слова, как попугай, чтобы потом уныло бубнить их с табуретки. А желает он только играть. И это правильно, потому что игра является естественной и самой эффективной формой обучения для любого вида млекопитающих. Здесь-то, что называется, самая большая хунде грабен, то есть – собака зарыта. Достаточно превратить обучение в развлечение, и ребенок станет играть в слова, как в кубики, воспринимая язык в качестве универсального конструктора – разбирать конструкции на составляющие, замечать схожие узлы в других конструкциях, постигая не внешние формы, а самое устройство речи.

Вообще игра – это задание определенной модели поведения или общения, создание ряда правил и следование этим правилам.

 Так что же придает игровую форму обычным словам?


 1. Аллитерация.

 Поэтический ритм уже сам по себе является игрой слов, поскольку они расставлены не как попало, а каким-то магическим образом. При произвольном изменении порядка магия ритма пропадает. Дополнительно же усилить его помогает повторение сходных фонем:

 Охотник Сысоев и такса Сосиска
 Всё утро слонялись в сосновом лесу.
 Охотник Сысоев и такса Сосиска
 Всё утро в лесу добывали лису. […]

 или:

 Шиншилла жила в шалаше у опушки,
 И шила одёжки для каждой зверушки.
 Для жабы - жабо. Дождевик - для хорька.
 Жилетку в полоску - для бурундука. […]


 Аллитерация здесь – дополнительное правило игры, которое вкупе с ритмом еще больше отдаляет стихотворение от разговорной речи, и потому привлекает к себе особое внимание.


2. Иллюстративная звукопись.

 Двухвалентные связи стихотворных элементов – далеко не предел. Их можно еще усилить. Можно заставить слова лаять, рычать, жужжать, дополнительно иллюстрируя сюжет соответствующим звукорядом:

 Я в саду поймал жука.
 Жук, жужжа, шагал по тропке.
 Поживи-ка, жук, в коробке,
 Пожужжи-ка там пока.

 Рассердился жук, брюзжа:
 "Не хочу леж-жать, жужжа.
 Если долго я леж-жу -
 Из терпенья выхож-жу.

 У ж-жуков другой реж-жим!
 Мы, ж-жуки, леж-жать не мож-жем,
 Мы прогулкой днем погож-жим
 Просто ж-жутко дорож-жим! […]

 или:

 Повстречался кот с собакой -
 Завершилось дело дракой.
 «Как не стыдно!- говорю.-
 Я вас мигом помирю!»

 «Не же-лаю!- лает пёс.-
 Он мне р-расцарапал нос!
 Р-разорву на части вора,
 Если спустится с забора!»

 «Помиритьс-ся? Вот уж нет!-
 Кот на пса шипит в ответ,-
 Я мириться с-с ним не с-стану:
 Он меш-шает красть с-сметану!»

 Как видно из примеров – стихотворение про жука начинает жужжать благодаря аллитерационной поддержке слов с соответствующей буквой. В речи пса превалируют слова с буквой «р», кот – использует шипящие. Это позволяет создать более объемный образ каждого героя, полнее передать его характер. Очень ценная мелочь, учитывая, что стихотворение – очень краткая форма выражения мыслей. Поскольку объем стихотворного текста очень ограничен – каждое слово в нем должно нести повышенный объем информации – двойную, а то и тройную нагрузку.



 3. Элементы скороговорки

 Для их составления используется тот же прием аллитерации, только фонемы подбираются с расчетом усложнения артикуляции:

 Юрка ползал по росе,
 Ободрал коленки все,
 В гуще зарослей хвоща
 Юрких ящериц ища.
 Цапнет ящерку рукой -
 И опять вздохнет с тоской:
 Очень ящерицы юрки,
 Не даются в руки Юрке.

 или:

 Встретились как-то раз
 Кактус
 И дикобраз.
 Кактус колючий сразу
 Понравился дикобразу.
 И кактусу тоже враз
 Понравился
 Дикобраз
 Выбором гардероба:
 В колючки
 Одеты оба.


 4. Ритм

 Если присмотреться, как движутся, скажем, кенгуру и медведь – выяснится, что у них разный темперамент. Поэтому стихотворениям о каждом из них должен соответствовать свой ритм. Кенгуру не должен ползать, как черепаха, медведь – не должен скакать, как белка, если только это не требуется по сюжету. Следовательно, размер не должен браться с потолка, в угоду первой попавшейся рифме, он должен соответствовать темпу действия:

 Попрыгушке-кенгуру
 Физкультура по нутру:
 Страшно любит
 Кенгурушка
 Попрыгучую игру.
 Кенгуру - такой зверёк:
 Не присел
 И не прилёг,
 А часа четыре кряду
 Прыгал вдоль
 И поперёк! […]

 Верблюд не такой быстрый, поэтому и ритм ему соответствует более размеренный:

 Верблюды плывут по песчаным волнам,
 Восточные сласти несут они нам.
 Несут на горбу курабье и халву,
 Медовые финики и пахлаву,
 Нугу, козинаки, лукум и щербет.
 А сами... колючки едят на обед!


 5. Словесные игры

 Во-первых, каламбуры, построенные на игре омонимами или омофонами, этими словами-хамелеонами, которые меняют смысл в зависимости от контекста:

 Я коня водой пою,
 Песню звонкую пою.
 Конь с улыбкою игривой
 Машет мне хвостом и гривой.

 или:

 Ел медвежонок варенье под липкой,
 В банку залазил он лапкою липкой.
 Долго при помощи щётки и мыла
 Мама неряху лохматого мыла.


 Слова-головоломки, в которых прячутся другие слова:

 Точит буйвол на врага
 Преогромные рога,
 А улитки-крошки -
 Ма-аленькие рожки.

 Не одни они рогаты,
 И в словах
 Найдешь рога ты.
 Вот, к примеру, пара фраз:
 ПРОГулялся как-то раз
 НедотРОГа
 За поРОГ,
 И до судоРОГ
 ПродРОГ.
 Лучше пей горячий гРОГ,
 Кушай с твоРОГом пиРОГ:
 Дальние доРОГи
 Не для недотРОГи.

 Я рекомендую вам
 Быть внимательней к словам.
 А для тех, кто грубы,
 Есть у слов
 И зубы...

 Здесь в последней строфе дополнительно заложен посыл на продолжение игры. Если ребенок примет ее правила – он с удовольствием будет и дальше самостоятельно выискивать в текстах спрятанные слова и смыслы. А значит, своей цели вы добились – превратили для ребенка изучение языка в увлекательную игру. Впрочем, о посыле будет подробно сказано чуть ниже.

[лена егорова]

ТЕМА

 Если все выше сказанное относилось к технике стихосложения, то тема – это вопрос намба ту. Поскольку техника – это только инструментарий, служащий своей основной цели – раскрытию темы.

 В детстве меня безумно угнетали описательные стихи типа «Белая береза под моим окном…», которые полагалось дежурно бубнить с табуретки по праздникам. Во времена оны я, естественно, не понимал, почему терпеть не могу эти словесные финтифлюшки. Мне было скучно. А скучно было потому, что в подобных произведениях очень мало действия – того самого, что в современном языке обзывается «экшен».

 Дети до определенного возраста вообще используют минимум прилагательных. Поэтому навороченные определения влетают им в одно ухо и вылетают в другое безо всякой задержки. Ребенку интересно событие в момент его совершения. Детский мир – это мир событий. Самые крупные из которых – день рождения и Новый год. А между ними – более мелкие, типа похода на пляж, на лыжах, и так далее. Между ними – еще более мелкие, типа покупки мороженого или обнаружения десяти копеек под шкафом. И все события надо прожить, потрогать, понюхать, а может быть, и полизать.

 Но это еще не все. Главная ошибка начинающих авторов заключается в том, что они рассказывают, как же прекрасно играть, бегать по лужам, и вообще, какая же это замечательная штука – детство. Собственно, рассказывать о детстве детям – это то все равно, что рассказывать селянам, как правильно сажать картошку.

 А что, собственно, детям интересно? Во все времена – одно и то же: кто победит – папа или Терминатор? Кто сильнее, кит или слон? Где ежики зимуют? Кто такая «шумелка мыш»? И так далее, и так далее, и так далее. Чтобы найти, о чем писать, достаточно вспомнить свои детские вопросы. Если же было это уж о-очень давно – просто посидеть рядом с играющими детьми. Круг их интересов обрисуется мгновенно – со скоростью задавания вопросов. И в области этих интересов лежат, ждут своего автора детские темы.

 В общем, совет очень прост – нужно просто рассматривать мир. И рассматривать даже не через призму детского восприятия, а через увеличительное стекло.

 В стекле увеличительном,
 В стекле увеличительном
 Всё маленькое кажется
 Огромным и значительным.

 Что в то стекло вмещается -
 В большое превращается,
 А то, что не вмещается,
 В размерах сокращается.

 Всегда, мой друг,
 На всё вокруг
 Смотри с увеличением,
 И каждый день твой
 Станет вдруг
 Огромным
 Приключением!

 Вывод – произведение не должно рассказывать о том, как хорошо играть. Оно само должно быть игрой, должно предлагать ребенку правила этой игры. А научить играть можно во что угодно и в кого угодно. В рыцарей, настоящих джентльменов, истинных леди, в чутких, мыслящих, вежливых и веселых людей. Главное – найти подход и грамотно сформулировать правила, чтобы воспитательный процесс шел по нужному руслу. Это напрямую ведет к следующему пункту.

[лена егорова]

ПСИХОЛОГИЯ

 Воспитательный процесс – штука тонкая. Самый нелепый способ – разрешать проблему в лоб, занудно бубня: «Твоя туда не ходи – снег башка попадет…». Каждому ребенку родители твердят, что «лезть в розетку – будет вава». При этом я не знаю ни одного, кто бы отказал себе в удовольствии сунуть шпильку в запретные дырки.

 Любое табу для ребенка – запретный плод. (Если кто забыл). А сомнение – двигатель детского любопытства. Поэтому любое утверждение взрослого подвергается проверке. Во-первых, просто из чувства противоречия. Во-вторых – потому, что детей не устраивает виртуальный опыт. Он требует подтверждения практикой. И как же обойти это незыблемое препятствие, «не перейдя на темную сторону силы»? Способов несколько. Рассмотрим самые действенные:


1. Метод Остера.

 Собственно, образуется из двух составляющих. И обе – гениально просты. Первая состоит в том, что Григорий Бенционович дает ребенку мысленно переступить запретную черту. Не тащит за руку прочь с диким воплем: «Низзя!», но наоборот, сам подталкивает поближе, провоцирует. И пускает в ход вторую часть – доводит ситуацию до абсурда:

 Если вы еще не твердо
 В жизни выбрали дорогу,
 И не знаете, с чего бы
 Трудовой свой путь начать,
 Бейте лампочки в подъездах -
 Люди скажут вам: "Спасибо."
 Вы поможете народу
 Электричество беречь. (с) Г.О.

 Хоп – и тяга к девиантному поведению многократно снижается, как по волшебству. Нет запрета – меньше тяга. Потом – ребенок не делает различия между реальным поступком и поступком в игре. Для него игра так же реальна, как действительность. Пусть запретное действие совершено «понарошку» – тем не менее, любопытство удовлетворено. И третье. Гиперболизация любого действия ставит героя в комичное положение. Ребенок проецирует поведение героя на себя, и при этом не хочет становиться для кого-то посмешищем. Поэтому постарается избежать в реальности подобной ситуации – достаточно попасть в нее в игре.

 Этот метод стоило бы в шутку назвать "синдром осла". Если хотите, чтобы осел повернул назад - толкайте его вперед. Из принципа противоречия он сделает обратное.


 2. Метод Линдгрен.

 Малыш и Карлсон у Линдгрен – не просто классическая комическая пара. По сути, Малыш сталкивается с гиперболизированным отражением детского девиантного поведения – с капризным, озорным, эгоистичным существом. С большим ребенком, по сути. С ребенком еще бОльшим, чем он сам. И Малыш (а вместе с ним и читатель) невольно вынужден смотреть на своего приятеля с позиции взрослого человека. Читатель чувствует симпатию к Карлсону, так как этот герой олицетворяет собой идеал реализации всех детских желаний. Но сочувствует читатель все-таки Малышу, поскольку понимает, как тяжко ему приходится. Схема, в общем, похожа на предыдущую. Один герой регулярно нарушает все детские табу, этим удовлетворяя читательское любопытство, а другой – удерживает читателя перед чертой, определяя норму поведения. И волки сыты, и овцы целы.


 3. Обратная проекция и способы пристройки.

 Игра для ребенка является моделированием жизненных ситуаций, в которых он репетирует свое вероятное поведение. Поэтому грешно не воспользоваться этим в целях воспитания. Но при этом следует правильно выбрать подход. В психологии это называется пристройкой.

 Пристройка сверху подразумевает прямое давление «взрослым» авторитетом, с чувством безусловной правоты, не подлежащим сомнению. Вот пример такого стишка с одного конкурса:

 […] Чтоб весело жить и дружно,
 Любить нам друг-друга нужно,
 Самим есть в обед и ужин
 И маму не обижать! (с) Сергей Круглов

 По причинам, которые уже назывались, пристройка сверху – это самый неэффективный способ коммуникации. Автор сам указывает на запретный плод, чем тут же пробуждает к нему повышенный интерес. И рано или поздно, (чаще всего – немедленно), ребенок попытается нарушить табу, чтобы проверить на практике, так ли это плохо.

 Пристройка снизу – обратный способ. Авторское проявление подчиненной функции, стремление угодить. В реальной жизни это не что иное, как лесть. В детской литературе – беспредметное сюсюканье.

 Я уже большая очень - мяч поймаю на ходу
 И не буду, между прочим, плакать если упаду!
 В магазин схожу за хлебом, помогу на стол накрыть,
 Ну а после, пообедав, я берусь посуду мыть! […] (с) Оксана Кесслер

 Непонятно почему, но авторы забывают, как смертельно ненавидели в детстве напускную слащавость маминых гостей: «Уси-пуси, какие мы узе больсие! Как мы умеем иглать в ладуски!». Во взрослом возрасте этот подход перетекает в сущий бред, особенно – в праздничных поздравлениях. Вроде: «Вы сорок лет успешно занимаетесь намоткой тороидальных трансформаторов на нашем трансформаторном предприятии! Вы воспитываете достойную смену, благодаря которой тороидальность трансформаторов неизменно повышается! Вы прошли славный путь от младшего намотчика до начальника отдела намотки, с чем мы вас и поздравляем! И т.д., и т.п.». Не дай мне бог дожить до такой степени маразма и склероза, когда мне надо будет напоминать, чем же я уже столько лет занимаюсь и где работаю. А уж в детстве память работает как надо, и ребенку меньше всего любопытно слушать, как он ходит или ловит мяч. Ему интересен сам процесс, а не разговор о процессе. Интересно исследование мира, но не разговор о том, как приятно это исследование.

 Пристройка на равных – это единственно верный способ общения с детьми. Во всяком случае, внешне авторское обращение должно выглядеть именно так. Не псевдо-детские темы, изложенные псевдо-детским языком, и не взрослые темы, изложенные взрослым. Общаясь с ребенком, следует сесть на пол, чтобы мир был виден в том же ракурсе – чуть подальше от пафосной возвышенности, чуть поближе к земле. Не притворяйтесь ребенком, но играйте в детские игры.


4. Разность потенциалов

 Все мы помним из школьного курса физики, что электроток порождается разностью потенциалов на концах проводника. В литературе же исключительно от автора зависит, где будет положительный заряд, а где отрицательный. Соответственно, автор в силах определить, в какую сторону двинется его читатель, и повлиять на выбор.

 «Ах, многие считают, что бука – это бяка. А это совершенно неправильно, однако»,- справедливо заметил Заходер. Но дети, как правило, и бяку не считают бякой. Во-первых, из-за несформированных еще критериев поведения. Во-вторых, из помянутого неоднократно чувства противоречия. «Темная сторона силы», как ни крути, всегда останется привлекательной. Но есть способ сделать ее куда менее привлекательной. Ребенок не боится быть бякой, но боится быть осмеянным. Значит, самый простой способ сделать это девиантное поведение непривлекательным – сменить его заряд. Вместо притягательности породить отталкивание нежеланием ребенка попасть в нелепое положение.

 Жора - жадина из жадин:
 Сто конфет
 Сжевал он за день,
 Не делясь ни с кем,
 И вот
 У него
 Болит
 Живот.
 Ребятня играет в салки,
 Мяч гоняет, хохоча.
 Жадный Жора -
 У врача,
 Вид у Жоры -
 Жутко жалкий.
 Сидя в комнате,
 Как в клетке,
 Он теперь жует
 Таблетки,
 И с тоской глядит в окошко...
 Даже жаль его
 Немножко.

 Вместо того, чтобы попусту пенять герою за жадность, эффективнее выставить его в непривлекательном виде. Нет, не порицания он удостоился, а жалости. Он жалок, а ребенок не хочет быть жалким. Потому такая модель поведения для него автоматически становится неприемлемой.


 5. Импульс действия

 Когда-то у меня была замечательная грампластинка со сказками. Заканчивалась она песенкой, в которой были такие слова: «Пашите, рубите, варите, как будто вы чудо творите». Посыл для четырехлетнего сорванца сработал замечательно. Правда, пахать в комнате было нечего, а рубить нечем. Зато варить было на чем. Вытащить полную воды кастрюлю из раковины у меня сил не хватило. Пришлось пойти на хитрость – опорожнить ее, опустить на пол и наполнить кружкой. Поставить ее на плиту снова оказалось непосильной задачей. Пришлось покумекать, и после недолгих раздумий одноконфорочная плитка была поставлена на пол. Когда вода закипела – настало время, собственно, варить. На грязную картошку я смотрел долго, но так и не понял, как из нее получается суп. В итоге – плита была выключена и возвращена на место, остывшая вода кружкой вычерпана в раковину. Мама отделалась блаженным неведением о несостоявшемся подвиге.

 К чему это я? Да к тому, что посыл, заложенный в песне, побудил четырехлетнего ребенка к активному действию. А если прием работает – грешно не использовать его на благие цели. Энергии ребенку не занимать, но энергия эта необузданная, как ядерный взрыв. Грамотный посыл, заложенный в тексте, может придать этому взрыву нужный вектор. И направить его на созидательные цели, а не на пустой обогрев космоса.

 Всё бело на белом свете,
 В белой снежной пелене.
 Я лечу вперёд, как ветер,
 По накатанной лыжне.

 Замела метель дорожки,
 Натворила вьюга дел –
 Словно в белые одёжки
 Снегопад весь мир одел.

 На берёзы и рябины
 Кружевной надет наряд –
 Как огромные рубины,
 Снегири на них горят.

 Протоптали лисы тропки
 Поперёк мышиных строк.
 Спит в сугробе зайка робкий
 Под весёлый грай сорок.

 Скачет солнца шарик рыжий,
 Вьётся ленточкой лыжня.
 Эй, дружок, вставай на лыжи,
 Догоняй скорей меня!

 Последняя строфа здесь и содержит побудительный мотив, который должен в идеале привести к возникновению желания встать на лыжи, отправиться в лес и увидеть все описанное своими глазами. Для того, чтобы импульс действия работал, следует предварительно заинтересовать ребенка правилами игры. Для этого вначале дано яркое описание. И в самом финале – незаметный толчок в нужном направлении. Еще пример:

 Не только дети
 Любят прятки,
 Играть умеют и слова:
 Заря -
 Упрятана в ЗАРЯдке,
 А в риСОВАльщике -
 Сова.
 К словам прислушайся немножко:
 В дОСАде
 Спряталась оса.
 На дне луКОШКА
 Дремлет кошка,
 А в паЛИСАднике -
 Лиса.
 Из гРЕЧКИ
 Вытекают речки,
 В ЛЕЩИне
 Плещутся лещи.
 Овечки прячутся
 В слОВЕЧКИ.
 А дальше…
 Дальше сам ищи!

 Здесь аналогичный подход. Сначала задаются правила игры, а в конце дается импульс на самостоятельное действие. И это совершенно замечательно, если стишок по прочтении не вылетит из головы читателя немедленно, но будет иметь какое-то физическое продолжение, т.е. потенциальная энергия, заложенная автором в произведение, перейдет в кинетическую, наглядно демонстрируя действие первого закона термодинамики.

[лена егорова]

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

 Кроме развлекательной и воспитательной функций литературное произведение может выполнять и обучающую. В определенных пределах развивать кругозор читателя, формировать правильную речь, верное ударение. Тем более, что стихотворная форма способствует верной постановке ударения, которой читатель, волен-с не волен-с, будет следовать, чтобы соблюсти размер. В наше время во многих местах так прижились неверные вариации, что употребление правильных едва ли не воспринимается в штыки. Пример:

 Открытия делать довольно легко.
 С утра
 Я на кухне открыл молоко,
 Потом я открыл холодильник,
 А в нём
 Открыл колбасу
 И пирог с ревенём. […]

 В стихотворении мимоходом употребляется верная форма слова «ревЕнь», которое прочесть иначе невозможно. Благодаря этому читатель запомнит верный вариант ударения.

 В такой же игровой форме можно предложить ребенку заняться счетом.

 Как-то утром у реки
 Сели выдры-рыбаки.
 Вся семейка, стар и мал,
 Каждый что-нибудь поймал:
 Папа-выдра - осетра,
 Весом пуда в полтора.
 Выдра-бабушка - сома,
 Больше, чем она сама.
 Выдра-дед у камыша
 Изловил ковшом ерша.
 Выдре-маме на крючок
 Прицепился судачок.
 А выдрята сели в ряд
 И поймали трёх щурят.
 Получилась рыбья стайка.
 Если сможешь, сосчитай-ка:
 Сколько вместе рыб с утра
 Наловили мастера?

 Еще одна возможность – это расширение словарного запаса. Здесь, конечно, следует строго соблюдать меру, используя доступные ребенку понятия и слова. А лучше всего, если значение слова станет понятно из контекста.

 Часы не завели, и вот
 В часах закончился завод.
 Поэтому проспал я в школу,
 А мама с папой – на завод.

 или:

 […] Зебры - лучшие матросы,
 Потому что полосаты!
 Не страшны мне льды-торосы,
 Не страшны ветра-пассаты! […]

 В последнем отрывке пояснение через дефис отменяет необходимость толковательных сносок - проблема незнакомых слов решается элементарно.

[лена егорова]

ТИПИЧНЫЕ ОШИБКИ

 Думаю, здесь излишне распространяться о том, что для начала нужно, как минимум, осилить правила стихосложения. Что размер не должен ломаться, рифмы должны быть четкими, богатыми, не глагольными (пришел-ушел), и не родственными (ботинки-полуботинки). Это азы, которые должен освоить любой автор, прежде чем брать в руки перо. Поэтому предположим, что этот этап уже пройден, и начальная школа позади. Рассмотрим ошибки следующего этапа.

1. Словесная каша.

 Это непроизносимые буквосочетания. В лучшем случае – двойные слипшиеся согласные:

 ХодяТ Тучи в небе синем,
 ПоливаеТ Дождь кругом.
 Мы ботинки, туфли снимем,
 Будем шлёпать босиком […] (с) Владимир Бредихин

 Наихудший вариант без угрозы получить вывих челюсти не сможет выговорить и диктор Первого канала, не только ребенок:

 […] Треска звуК, КаК Грохот пушки!
 И Топтыжка кувырком,
 Вместе С Сломанной макушкой
 Укатился в бурелом! […] (с) Илья Родионов

 Не знаю, почему некоторые авторы крайне мало внимания уделяют фонетическому ряду. В большинстве случаев такие места с легкостью лечатся простой перестановкой слов: «Тучи ходят в небе синем» - и никакой каши. Панацея – проговаривать стихи вслух, если глаз не замечает фонетических затыков. Артикуляция их выявляет на раз-два.


2. Сбой ритмического ударения

 Стать балериной решила кошка -
 Возле стола покружилась немножко,
 Потом грациозно, невозмутимо,
 Как белый лебедь, проплЫла мимо […] (с) Евгений Голубев

 Думается мне, что тут особых пояснений не требуется. Согласно размеру стихотворения читатель вынужден ставить неверное ударение. Такие вещи категорически недопустимы.

 Чаще всего сбой случается с местоимениями:

 Медвежонок непослушный
 Кувыркался целый день!
 Убираться Ему скучно,
 А скакать – совсем не лень! […] (с) Илья Родионов

 […] Даже на ночь кладу на подушку
 Человечка смешного из жести –
 Неказистую с виду игрушку...
 Её с папой мы сделали вместе... (с) Вадим Косовицкий

 Во втором случае ошибка вопиющая, поскольку по правилам буква «ё» всегда является ударной. Избавляться от ритмических сбоев обычно несложно: «Прибираться Мишке скучно», «Ту, что с папой мы сделали вместе» - и дело в шляпе. Просто нужно проявлять чуть больше внимания к ритму. И чтение вслух, опять же, способствует выявлению фонетических вывихов.


 3. Синтаксические вывихи

 Это не что иное, как инверсии – произвольная перестановка членов предложения.

 […] Как бы чудно было, братцы,
 Поскакать, покувыркаться,
 На лианах покачаться,
 Вниз повиснув головой […] (с) Владимир Безладнов

 Если взрослый человек, пошевелив мозгами, без труда поймет, что же хотел сказать поэт, то ребенку это удовольствие труднодоступно. Сначала следует его научить правильно строить фразы, а уже потом их инвертировать в целях стилизации, если это так необходимо. Если же стихотворение будет походить на речь магистра Йоды – ребенок его попросту не поймет. Если смысл фразы до него не дойдет сходу – он так и просвистит мимо ушей. В сюжете произведения появятся бреши, общий смысл потеряет ясность. Такое стихотворение ребенок не захочет читать и учить, он старается избегать непонятностей и того, чего не знает.

 Ребенок должен слышать правильную речь, предельно просто построенные фразы. По этой же причине в детской литературе нежелательны деепричастные обороты, а сложносочиненные и сложноподчиненные предложения вовсе недопустимы.


4. Недетские категории мышления

 Минус девять за окном.
 Всё искрится серебром.
 Не сидится Валеньке,
 Нацепила валенки […] (с) Валентина Черняева

 Тут впору привести цитату Экзюпери: «Когда говоришь взрослым:  «Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах у него герань, а на крыше  голуби»,  -  они никак не могут представить себе этот дом. Им надо сказать: «Я  видел дом за сто тысяч франков», - и тогда они восклицают: «Какая красота!»

 Некоторые люди умудряются повзрослеть настолько, что напрочь забывают детские категории мышления. Между тем, дети оперируют совсем другими понятиями. Фраза «минус девять за окном» для них – пустой звук. От мороза снег скрипит – вот это понятно. Мороз щиплет нос – более чем. Явления в мире детей выражаются не цифрами, а яркими точными деталями. В мире детей время измеряется не минутами, а количеством событий. Это замечательно выражено у Заходера в переводе «Винни-Пуха»: «Однажды утром, когда завтрак уже давно кончился, и обед еще не думал начинаться…». Расстояния в этой стране измеряются попугаями, слоненками, всем чем угодно кроме рулеток.


5. Канцелярская, взрослая  и выспренняя лексика

 Утро бархатный стелет туман,
 Месяц дремлет на ветке-насесте,
 И прижался высокий бурьян
 К белоствольной березке-невесте.

 […] Слава новому, летнему дню,
 Слава солнышку, жизни и воле!
 Лес опять собрал птичью родню,
 Как хозяин на праздник, в застолье.

 Здесь для всех есть любви уголок,
 Угощенье, гнездо для приюта,
 Каждой птахе – зеленый раек,
 Чтобы утром запеть для салюта. (с) Шаламонова Елена

 Вот яркий пример выспренней лексики, от которой до детского языка дальше, чем до Проксимы Центавра. Сдается мне, что диалоги для телемыльных сериалов пишут люди, вскормленные подобными стихами. Наглядна здесь и недетская образность: березки-невесты, застолье, раек и пр. Менее детскими будут, разве что, стихи про финансовую отчетность.

 […] Спят бойцы и кавалеры,
 брошен над доской контроль,
 и в объятьях королевы
 сладко засопел король...[…] (с) mek

 Здесь в далеко не детский образный ряд вклинился железный канцелярит, вдобавок отягощенный инверсией. Пенопласт под солидолом больше похож на бутерброд с маслом, чем это – на детские стихи.


6. Непомерно затянутое повествование

 Не буду здесь ничего пояснять, а для наглядности помещу «опупею» целиком. Читать не обязательно, достаточно заценить размер и прикинуть, рискнули бы вы осилить это в детском возрасте:

 В зимнем парке ночном, где сугробы глубоки,
 В это время царит тишина и покой.
 Нет вокруг ни души, я стою одинокий.
 Я – простой снеговик, слеплен детской рукой.

 В ярком свете луны загорятся снежинки,
 Вспыхнет сказочным светом драгоценный ковёр.
 Как изящны они, и легки, как пушинки.
 Как прекрасен их тонкий умелый узор.

 Всё чудесно вокруг, всё душе моей мило:
 И сосульки под крышей, и каток ледяной.
 Этот мир, эту жизнь мне зима подарила.
 Нет погоды прекрасней для рождённых зимой.

 Мне ночная метель колыбельные пела,
 Её грустная песнь услаждала мой слух.
 Мой отец, Дед Мороз, укрепил моё тело,
 Закалил моё сердце и вдохнул в меня дух.

 О наивность моя, простота и беспечность.
 Думал я, не страшна мне любая беда.
 Мне казалось тогда, что зима бесконечна,
 И пора холодов не пройдёт никогда.

 Отступает мороз, с каждым днём всё теплее.
 Стали дольше деньки, ярче солнечный свет.
 Где-то скрылась луна, на востоке алеет –
 Вот уже и приходит мой последний рассвет.

 Рано утром взойдёт беспощадное солнце,
 И заплачут сосульки о прошедшей зиме.
 Отведённый мне срок скоро будет закончен,
 И никто, никогда не взгрустнет обо мне.

 На лужайках трава, на деревьях побеги.
 Мне известно теперь, что случится со мной.
 Я простой снеговик, и был создан из снега –
 От тепла и от света я растаю весной.

 О, богатства мои, разноцветные льдинки!
 Всё украл у меня тёплый солнечный день.
 И из глаз-угольков покатились слезинки,
 Впали щёки и грудь, и ведро набекрень.

 Ну к чему пропадать? Вот возьму и уеду!
 На огромной земле есть такие места:
 Где царит мерзлота, и гуляют медведи -
 Там не тают снега, и всегда холода.

 Не дойти мне туда – дней осталось немного.
 Солнце снег растопило на неделю пути,
 На реке ледоход, и раскисли дороги.
 Всё, я здесь остаюсь, мне туда не дойти.

 Бьют дождинки в лицо, как свинцовые пули.
 Неужели нет места для меня в этом мире?
 Все надежды мои в ручейке утонули.
 Скоро я испарюсь, затеряюсь в эфире.

 Из таких же, как я, образуются тучи,
 И прольются на землю благодатным дождём.
 Я проникну в твой дом тёмной ночью дремучей,
 И войду в твою жизнь добрым сказочным сном.

 Ты расскажешь друзьям свой загадочный сон,
 Сильно их удивишь этой грустной развязкой.
 Поселюсь я навек в добром сердце твоём,
 Буду жить средь людей светлой зимнею сказкой. (с) Юрий Митяков

 Совести ради надо признать, что это далеко не предел авторской плодовитости. На одном конкурсе «Самиздата» попадалось и не такое. Скажем, В.В. Сибирцев развил тему о борьбе с сорняками на 315 строках. Как там у классика: «Редкая птица долетит до середины…». В противовес приведу замечательное стихотворение Семена Островского на ту же тему:

 Семилетний генерал
 Часовому доверял -
 Снег поставил охранять,
 Сам пошёл, довольный, спать.
  Он глаза протёр чуть свет,
 Глядь в окно - а снега нет.
 В луже плавает добро:
 Нос-морковка, шлем-ведро...
 Сразу ясно – неспроста:
 Часовой сбежал с поста.


7. Сублимирование темы

 Собственно, проблема часто не в объеме, а во всеобъемлимости текста. В желании впихнуть все на свете в одно произведение. Прочел – и просветился на всю оставшуюся жизнь. Для этого иные авторы выжимают тему досуха. Только используют при этом не сам концентрат, а выжатую из него воду. Пишет Елена Зейферт:

 На водительские курсы
 Ходит старший брат Антон.
 Не успеешь оглянуться,
 Как права получит он.

 Но у нас ведь нет машины –
 Что же будет он водить?
 Мы Антона поспешили
 На водителя учить…

 Может, за автобус длинный
 Сядет через пару дней?
 Пассажиров рой пчелиный
 Соберётся у дверей…

 Не будем сейчас принимать в расчет уголовное наказание за автобус, но далее следует однообразный перебор всех известных, по выражению автора, «нужных из машин» в одиннадцати четверостишиях.

 Автор должен выработать в себе умение четко и кратко формулировать мысль, а не растекаться ею по древу. Не выжимать из темы все соки до последней молекулы. Цикличности следует избегать, как наводнения. Цикличность убивает интерес читателя тем быстрее, чем он младше. Возбуждает и поддерживает интерес только обновление правил. Даже самая веселая игра, повторенная тысячу раз, ребенка утомляет.

 Все, что не работает на сюжет, все, что его не дополняет – следует без малейшей жалости бросать в мусорную корзину. Это, наверное, самое сложное умение. К нему приходишь с годами. Недаром говорится, что писатель проходит в творчестве четыре стадии: сначала пишет коротко и плохо, затем плохо и длинно, потом длинно и хорошо, и, наконец, хорошо и кратко. Поэтому – учитесь вычеркивать. Не бойтесь вычеркивать. Не ищите, что можно оставить, а ищите, что можно вычеркнуть.

 Как следствие – не следует держаться за удачную строку мертвой хваткой и притягивать к ней за уши все остальные. Всегда можно перекроить строфу, сделать из двух наполовину хороших одну отличную. Если надо для дела – пересильте авторские амбиции и возьмитесь за ножницы. Чтобы добыть из глыбы мрамора статую – надо просто отсечь все лишнее. А когда отсечете – походите кругами и поглядите, не висит ли где сало, которое стоит обкромсать. Только так создается произведение искусства – при помощи сомнения. Только оно – ваш главный критик. Не торопитесь поставить свое творение на пьедестал, а сбагрив с рук, надуться от гордости. Автор в некотором роде обязан быть мазохистом – мучить себя сомнением, грызть ногти в постоянном поиске, как еще улучшить произведение. Отшлифовать фонетику, синтаксис, подобрать слово с более подходящей семантической окраской. Настоящее творчество, как ребенок, требует от своего родителя жертвенности, поглощая значительную часть свободного времени. Чем больше времени уделять ему – тем больше отдачи будет в итоге.

[лена егорова]

ПОСТ СКРИПТУМ

 - Это твое заднее слово?
 - Задней не бывает! (с) «Кин-дза-дза»


 Многие скажут, что невозможно блюсти все эти правила, создавая произведение. Типа, пишут, как дышат, согласно вышнему озарению. Однако же, без умения правильно дышать невозможно выиграть забег ни в спорте, ни в творчестве. Поэтому самое вредное для автора - слово «ЗАТО». Рифмы хромают, но ЗАТО - сколько чувства! Размер ломается, затянуто, логика отсутствует, но ЗАТО - правильные мысли.

 Никакое произведение нельзя рассматривать в замочную скважину. Ценность произведения определяется КОМПЛЕКСОМ СОСТАВЛЯЮЩИХ. Чем больше составляющих использовано при создании произведения - тем оно более емко, более красочно, тем ближе оно к идеалу.

 Обозначенные условия должны перейти в автоматический режим и стать неотъемлемой частью исполнительской техники. Кулинар только поначалу четко придерживается рецептуры. При наработке мастерства начинается настоящий творческий синтез. Так что желаю всем побольше сомнения и творческого непокоя.

 Ваш страшный зануда и ужасный максималист, А.Е.


© Copyright: Алексей Ерошин, 2010