Отплыл к дальним берегам корабль дурочек, волюнтаристски, без всяких там попыток посоветоваться с экипажем, названный мною «Летучей голландкой».
Экипаж зато рассказал мне, что когда-то наш корабль был огромным старым парусником, но однажды на его борту оказалась женщина-генетик, которая, надеясь увильнуть от дежурства по кухне, устроила моногибридное скрещивание корабля с печкой Емели. С тех пор он преобразился и превратился в живой организм.
В его центре — огромнейшая печка. Она умеет разговаривать и чем-то похожа на Мойдодыра. Поэтому матросы прозвали ее "печка-Болтунья". Иногда печка обижается, что все намекают на ее разговорчивость, но чаще, не обращая ни на кого внимания, продолжает болтать.
С первых дней плаванья наша команда заводит тесто. Огромные тазы стоят рядами на палубе, которую печь равномерно подогревает. Тесто греется, булькает, подходит. Уже тогда воздух становится теплым и вкусным. Люди на земле чувствуют этот божественный запах и бегут печь блины. Пирожки, ватрушки, булочки с корицей и шанежки пекутся на «Голландке» круглосуточно.
Проблем с припасами на корабле не возникает, сколько бы месяцев ни длилось плаванье. Сети сами закидываются в море и сами вытаскиваются. Поскольку летучий корабль перемещается и по воде, и по воздуху, он регулярно пролетает над лучшими плодоносящими садами. И тогда фрукты сами прыгают в плетенные корзины, расставленные на палубе.
Печка, она же топка, совершенно всеядна. В ней сгорает все ненужное. Она превосходно работает на мечтах, планах, снах и фантазиях, а теплое общение особенно надолго прогревает ее белые с синим изразцы. Если нужно дать задний ход, в топку бросают воспоминания.
Конструкция корабля соединяет в себе надёжность "Лавра" и лёгкость «Одуванчика». Ее волшебная несокрушимость на всякий случай подстрахована способностью работать на эффекте Пельте (то есть вырабатывать энергию, используя большую разницу температур в топке и в небе за бортом). Кроме того, сверху к «Голландке» прикреплен огромный баллон, собирающий неутоммый печной жар. В случае непредвиденных обстоятельств он может использоваться как аэростат.
Поскольку корабль распространяет вокруг себя тепло и даже жар в режиме 24х7, он служит пристанищем для пролетающих мимо замерзших птиц всех сортов, которые любят опускаться на палубу «Голландки» погреться, а также отдельных пловцов, которые проплывают мимо в надежде поставить мировой рекорд по плаванию. Корабль всегда сопровождает стайка тропических рыбок, нередко он даже обрастает кораллами. Да и внутри там вечное лето. Бабочки, лианы, бананы.
Экипаж «Голландки» обожает путешествовать по холодным северным странам: полюбоваться на северное сияние, покататься со снежных гор, вырыть пещеры с переходами в сугробах, прыгать в сугробы с крыш, а потом снова вернуться на корабль, в тепло, напиться чаю из самовара. Правда, белые медведи немного ругаются, когда мы слишком перегреваем воду.
Чай у нас особенный. В кают-компании стоит шкаф, в котором собраны любимые запахи и вкусы каждой путешественницы. Кто-то достает запах провансальской лаванды, кто-то мяты из бабушкиного сада, кто-то – горького чабреца из теплых степей. И каждый вечер из их смешения создается новый чайный аромат.
Еще на корабле постоянно пахнет какао (в трюме у нас две бездонных бочки: одна с мексиканским какао, другая с бельгийским какао), сушеной малиной и одуванчиками: они круглый год цветут на верхней палубе. Под настроение мы делаем из них вино.
В корабле есть волшебный иллюминатор, через который можно увидеть те места и людей, по которым скучаешь.
В центре кают-компании стоит большой овальный стол. Над ним — лампа с зеленым абажуром, и по вечерам свет у нас не только от печи, но и от лампы. Лампа не простая, на ее ткани — силуэты дам и кавалеров, прогуливающихся по городу, и тени от силуэтов бегут по стенам, от чего корабль наш становится еще больше, многолюднее, живее, и кажется, что все герои книг (а книг вокруг немало) выходят по вечерам к нам на чай.
Остальные помещения корабля освещаются свечами всех сортов, размеров и цветов. Все члены экипажа — мастерицы высшей категории в изготовлении свечей, летучих фонариков и фейерверков.
Большую часть времени они, эти мастерицы-дурочки, что-то строчат в свои блокноты. А еще пьют ром, курят трубки, веселятся и подпевают во все горло ансамблю бабок-Ёжек, навечно прописавшемуся на «Голландке». Когда их настигает творческий кризис, они отправляются в танцзал или к главной бабе-Яге. А она в тесто завернет, в печь посадит, косточки попарит, отваром напоит — и больше никаких кризисов в ближайшие сто лет.
А для тех, кому хочется на время совсем отвлечься от письма, на корабле есть специальная должность — трансформатор облаков. Человек этот должен лежать на палубе, смотреть на облака, вылетающие из трубы, и придумывать им форму. Работа сложная. Намечтаешь, например, единорога, — а у тебя ни девственности, ни золотой уздечки.
Море вокруг корабля чувствует, о чем думают и пишут его обитательницы. Когда все спокойны и сосредоточены, море тихонько стучится в левый борт, задавая ритм и дыхания, и письма. А когда кто-то волнуется, не может сосредоточиться и боится, что ничего не выйдет — поднимается шторм. Тогда все собираются в кают-компании, смотрят на огонь в печи, поют под гитару, пьют чай с булочками и малиновым вареньем и рассказывают сказки, пока море не успокоится.
Если до вас неожиданно донесся запах плюшек, блинов, варящегося варенья, какао, ароматного чая, свечей, одуванчиков, свежескошенной травы, новой книги, старой книги, акварельных красок, цветущей липы, новых теннисных туфель, моря, горящих яблочных поленьев, цветущих яблонь, тропических фруктов, свежего снега, мокрой шерсти хаски, цветущей жимолости, золотистого меда, сырых досок, апельсиновых цукатов, цветущей сныти — значит, где-то над вами пролетает наша «Летучая голландка».
Подуйте нам в паруса!
